В продолжение историй об Инне и ее лошадях
Только-только успела Инна отправить Дельту к новым владельцам, как появился у нее еще один конек. Причем материализовался он способом несколько необычным.
Шли соревнования. Приезжие спортсмены, как это водится, оккупировали наши седельные и каптерки. И одна из таких спортсменок за вечерней кружкой чая обмолвилась, что есть у нее на конюшне неплохой конек – рыжий тракенчик с четырьмя белыми ножками, от которого ей срочно надо избавится. Мол, денник освободить требуется.
А Инна как раз раздумывала, как бы ей денник заполнить. И договорились. Так как спортсменку ту Инна знала лично, и даже вроде бы как с ней дружила, коня она смотреть не поехала. А попросила забросить его с ближайшей попутной коневозкой.
Поскольку как раз наступило воскресенье, последний день соревнований, и коневозки начали делать рейсы туда-сюда и развозить участников по домам, нового питомца Инне доставили уже в понедельник.
Правда, оказался он не тракеном, а небольшим арабо-латвийцем. И масти был не рыжей, а темно-гнедой. И пугливым настолько, насколько вообще может быть пугливой лошадь.
На мой вопрос – как этот так получилась – Инна ответила, что рыжий вроде бы в последний момент захромал. Но учитывая, что за лошадь она отдала что-то около трехсот долларов, то и этот вариант ее вполне устраивает.
Ну, устраивает и устраивает – пожала я недоуменно плечами. Но что бы лошадей продавали и покупали ТАК, видела впервые.
Звали гнедого коня Укор.
Первое, что сделала Инна, это превратила шестилетнего жеребца в мерина. Наверное, именно этот момент стал ключевым в наших отношениях. Я такого ее шага не одобрила и высказала это в слух. Инна заявила, что, во-первых, дело это только ее лично (100% согласна), во-вторых, мерина продать будет легче (ну, не знаю, может и легче), а в третьих, с помощью этой операции характер у Укора должен улучшится.
С последним утверждением я бы поспорила – сама по себе лошадка была чудесной, ласковой и послушной. Не жеребцевал Укор вовсе, а чтобы пугливость «лечилась» кастрацией, я не слышала. Тем более, что в шесть лет – ИМХО, поздновато. Но, учитывая, что это действительно было не мое дело, и что опыт работы с лошадьми у Инны много больше моего, дальше дискутировать я не стала.
И Укор стал мерином.
Кое-что из выездки делать он умел. И делал, если вокруг не летали птички, не шуршали пакетики, не бегали дети и не играла музыка. Этот список, в прочем, можно продолжать до бесконечности – боялся Укор, по-моему, абсолютно всего.
Попробовали его напрыгивать – та же ситуация. В закрытом манеже простые препятствия брал он легко, технично и с видимым удовольствием. Но стоило положить под каким-нибудь нестандартным углом жердь или добавить к прыжку что-нибудь от жерди отличное – все. Паника, мыло на боках и шее. Полный отказ продолжать работу.
Успокаивающие подкормки не помогали. Двойная нагрузка при половинной порции овса -- тоже.
Укора оставили в покое. Выводили гоняли на корде, выпускали в леваду – и все.
Прошел месяц, другой, третий. И понаблюдав как-то за гуляющим в леваде мерином, я подумала, что поведение его изменилось в лучшую сторону. Поделилась своими наблюдениями с Инной.
-- Да, он стал поспокойнее, сказала она. -- Я уже даже дочку сажаю, потому что в знакомом месте и со знакомыми людьми он почти адекватен. Сейчас надо приучить слегка к тому, что под малознакомыми всадниками не надо шугаться, и можно продавать какому-нибудь любителю. -- И просящее обратилась ко мне. – Может, подсядешь?
Садится на Укора я отказалась. И не потому, что боялась. Неправильным мне казалась идея приучить его «слегка» к чужим и перепродать. Ведь в новом месте все начнется по-новому. И для любителя (а Укор на спортивную лошадь ну никак не тянул, был стопроцентным хоббиком – кто же его кроме любителя купит?) это стало бы серьезной, опасной, а то и неразрешимой проблемой. С другой стороны, если сказать правду – кто купит коня с подломленной психикой? Да еще за три тысячи долларов – именно столько рассчитывала Инна выручить за Укора.
Чем закончилась эта история, я не знаю. Укор вместе с Инной и другими лошадьми покинул нашу конюшню. Иногда – лично или через знакомых – мне хочется спросить, как сложилась судьба этого гнедого конька.
Но так я до сих пор и не спросила. Может, потому что не слишком хочу знать ответ?