Перепродажей лошадей заниматься у нас нынче модно. И в занятие это ввязываются самые разные люди: от девочек, едва вышедших из подросткового возраста, до людей взрослых и состоятельных, но понятия о лошадях и всем, что с ними связано, имеющих весьма относительное.
Еще одна категория – получившие некогда разряд по верховой езде и обладающие собственным сараем люди. Увы, категория весьма опасная. Ибо знания о содержании спортивных лошадей у них куцые, представление о себе, как о берейторах, неадекватное, а амбиции весьма и весьма большие. Ведь, казалось бы, что проще? Купил лошадь, поставил в сарай, за который и платить не надо, потратился чуть на корма, покатал пару месяцев попу, и продал. Но за бОльшие уже деньги.
Такими вот второразрядниками-выездюками и были Света с Дашей.
В конно-спортивной школе они не занимались. Вначале ходили в прокат, затем брали индивидуальные уроки, и в конце-концов договорились проехать малый приз на известном и очень опытном турнирном бойце Хирамасе. Известным тем, что не смотря на эмфизему и почтенный возраст, езды он бегал четко и очень старательно.
У Даши рядом с конно-спортивным центром была дача и довольно просторный сарай. В котором по весне и появились две лошади.
Первый конь, высокий и очень сырой трехлетка Драйв, принадлежал самой Даше – тоже женщине по габаритам внушительной, хотя и росточка небольшого. Второй – тонкий и звонкий тракененский жеребчик золотисто-гнедой масти Гиацинт – был куплен Светой.
Изучив конный рынок, Даша пришла к выводу, что для продажи лошадь должна быть:
А) очень высокой
Б) прыгать метр под седлом и 150 на свободе
В) обязательно бегать езды, желательно на уровне малого приза. Ну или хотя бы как получится. Потому что любительской ездой можно обозвать практически любое безобразие.
И Даша рьяно взялась за дело.
Первое, что она сделала, это увеличила до 8 килограмм пайку овса, купила витаминизированный комбикорм (правда, для крупного рогатого скота, для лошадей ей ничего предложить на тот момент не смогли) и подкормку – не самую дорогую, зато и давала ее щедро и на каждое кормление.
Драйв, первые два года жизни проведший в колхозе, предложенную пайку уплетал за обе щеки. И действительно очень быстро пошел в ширь и в высь. Даже слишком быстро – ибо связки и суставы не успевали за стремительно увеличивающейся мышечной массой.
В прочем, в последствия такой рацион вылился не сразу, и у Даши вполне было время заняться пунктом Б) и пунктом В). Причем одновременно.
Выездкой она занялась сама и даже закупила для этих целей полный набор амуниции, включая мунштук с цепочкой, шпоры и два звонких длинных хлыста.
Напрыгивать коня поручила одному из конкуристов, но буквально через две недели с ним рассталась, ибо коня на зиму оставлять она не хотела, а темп работы, заданный тем самым конкуристом, показался ей чересчур медленным. И опять-таки стала прыгать сама.
Прыгал конь плохо. Неустойчивый, несбалансированный, он с трудом, путаясь в ногах и спотыкаясь, грустно галопировал вокруг препятствий. Заходил неохотно, не видел расчет, и хотя прыгал старательно, поджимая под самый живот ноги, из-за полного отсутствия опыта и плохого глазомера то недопрыгивал до прыжка, то начинал выпрыгивать из-под самого препятствия и разносил его грудью.
С выездкой получалось несколько лучше. Даже были определенные успехи. Пока Драйв, вопреки своему говорящему имени, не отказался двигаться под Дашей вообще.
В тот день она по-настоящему испугалась. И вскорости позвонила мне:
-- Алена, ты иппотерапие занимаешься. Хочу предложить тебе лошадь. Ну очень спокойную.
-- Ты это о ком? -- покривила душой я. Ибо занимаясь с Дашей и Драйвом чуть ли не ежедневно на одном поле, прекрасно видела, как развиваются события.
-- Да о Драйве. Он как под седлом работаться начал, такой славный стал. Шагу лишнего в сторону не сделает, ни машин, ничего не боится.
-- Нет, Даша, спасибо. Высокий он слишком для иппотерапии.
-- Ну, смотри. И имей его в виду, если кому-то супер спокойная лошадь понадобится.
А ведь не был он от природы супер-спокойный. Обычная молодая лошадь. Любопытная, живая, игривая. Раньше по крайне мере.
К осени у Драйва начались проблемы с задними ногами. Сначала эпизодические. Потом все более частные. И его предложили мне еще раз.
-- Слушай, забрала бы ты у нее коня, -- сказал однажды, не выдержав, мой тренер. – То, что у него с ногами – лечится. По крайне мере пока.
-- Да зачем он мне, -- искренне удивилась я.
-- Ну, прокатам бы занялись. Самая та лошадь под прокат. Высокая, красивая.
-- И сломленная абсолютно. Пока его в чувство приведешь, минимум год пройдет. Да и не хочу я брать потенциального хроника…
Драйва не купила ни я, ни те пару десятков людей, приезжавших посмотреть и попробовать лошадь. За ним прочно укрепилась репутация больного животного, и покупатели наведывались в сарайчик все реже.
Так он и остался там зимовать. Оброс, как медведь, и почему-то сильно похудел. В прочем, недокорм, как ни парадоксально, пошел ему на пользу. И весну лошадь встретила в гораздо лучшем состоянии – по крайне мере хромающим я больше коня не видела. Мунштук на Драйве сменил трензель. А планы продать лошадь «по-быстренькому» -- идея дорастить Драйва до большого приза и загнать за хорошие деньги…
… С Гиацинтом судьба обошлась более мягкой. Поскольку он был всего лишь двухлеткой, а из-за субтильности сложения выглядел и того младше, надевать на него мунштук и прыгать никто не стал. Света заездила жеребчика, откормила. И действительно по осени как-то незаметно продала.
Но судя по тому, что больше ввязываться в лошадиный бизнес она не стала, едва ли опыт коневладения для нее стал таким уж успешным…